Рецензия I Все без ума от Джулии Венгр Иштван Сабо американизировал роман англичанина Сомерсета Моэма «Театр», что вполне в духе тенденций глобализма со всеми его достоинствами и недостатками. Все выглядит дорого, гарантирует качество и проповедует единственную реальность. Объективную. Англия 38-го года просто сошла с картинки — машинки, особнячки, мебелишка что надо, чудные загородные поместья с кустом ракиты над рекой, мы на лодочке катались. В общем, объективно в этой реальности хочется жить и носить красивые платья, и это «английский» вклад в постановку. Иштван Сабо прекрасно, как всегда, работает с актерами, очень точно подобрав состав и сплотив разных звезд в ансамбль, и это «венгерский» вклад в постановку. Но вот с кем в тех поместьях пришлось бы жить и что играют актеры — к сожалению, «американский» вклад. Он портит не все, но многое.
Кадр из фильма «Театр»
Ставший, пожалуй, культовым более двадцати лет назад советский телевизионный «Театр» (1978) Яна Стрейча, увы, по сей день более современен. Сделанный за копейки в убогих декорациях с сомнительными костюмами и всем своим видом напоминающий пионерлагерную самодеятельность, он, тем не менее, намечал визуальный аналог словесной моэмовской условности. Вия Артмане все чувства и слова подавала с иронией и вообще только комментировала, не «хлопотала лицом». И в Калныньша она не влюблялась, хотя было понятно, за что его любая выберет. И сын, и муж, и служанка, и мама с подружками, и Эвис Крайтон с подружкой, представленные сквозь призму ее комментария, могли сколько угодно наигрывать и не быть идиотами — только казаться. Все потому, что Джулия Ламберт была у Яна Стрейча, при всех его огрехах, по-настоящему умная, и это единственное, что важно.
Кадр из фильма «Театр»
Джулия Ламберт в исполнении Аннетт Бенинг («Красота по-американски» /American Beauty/ (1999)) ничего не комментирует, в роскошных костюмах и дорогих интерьерах она как бы по-настоящему живет. «Живёт» во всем, вплоть до возраста. Вообще-то Бенинг 46 лет, а на экране — на десяток больше. Что ж, это смело и похвально, актриса неплохая, ей не вопрос сыграть по-настоящему влюбленность в Тома Феннела, ревность к Эвис Крайтон и сам тот факт, что Джулия Ламберт всегда играет. Но только для чего? Зачем Бенинг будет всерьез рыдать о любовнике и всерьез разбираться с сыном, потерявшим сексуальную невинность, зачем с мужем трогательная, чисто американская сцена «настоящих» семейных ценностей? Чтобы всей этой «жизнью» решительно ликвидировать глобальную моэмовскую иронию, оставив от нее «настоящие» клочки? А на что же тогда смотреть? На то, как замечательно Аннетт Бенинг сыграла глупую и неталантливую Джулию Ламберт?
Кадр из фильма «Театр»
Том Феннел в исполнении новичка Шона Эванса — не просто полный ноль, он даже собою не хорош. Маленький, хиленький, вполне противненький. Влюбленность в него уже выдает обыкновенную климактеричную самку, лишь бы хапнуть, а дальнейшие переживания — просто дуру набитую, лишь бы собою полюбоваться. Эвис Крайтон опять же вполне натурально сыграна Люси Панч, и весь гротеск остался только в чихании. Есть там такой «актерский» момент. Но представьте, когда одна чихает натурально, а другая «побеждает» ее тем, что тоже чихает, только чаще — какая актриса лучше? К тому же «американизированный» вариант позволил себе недопустимую вольность. В реальной жизни одна свидетельница рассказывала как-то, что перед разводом Михаил Ефремов и Евгения Добровольская выясняли отношения прямо на мхатовской сцене, перевирая текст, и это был скандал и больше ничего. Так вот на сей раз «победа» Джулии Ламберт обеспечена как раз такой простой и реальной подлостью — переврав финал новой пьесы, она прямо на сцене выясняет отношения с молоденькой соперницей. Это скандал и больше ничего, но ей за это почему-то аплодируют. Единственный возможный вывод — Джулия ничем, собственно, не отличается от соперницы.
У Яна Стрейча в полной отстраненности исполнителей от происходящего был образ театра. Фильм был про актерство как 99% мира, но хороший актер — кто хоть на 1% умнее. У Иштвана Сабо вышло, что даже Джереми Айронс, очень хороший актер, все равно играет только Гунара Цилинского. Его фильм получился скучный.
(К.Тарханова) Рецензия II Да здравствует бальзаковский возраст Иштван Сабо снял «Театр» по Сомерсету Моэму, почти феминистский фильм Наверное, многие помнят советский "Театр" (1978) Яниса Стрейча по роману Сомерсета Моэма. Как монументально красива была там Вия Артмане в роли стареющей звезды лондонских подмостков Джулии Ламберт, как обаятельно подонист был Ивар Калныньш в роли ее юного неверного любовника Тома. И веяло от фильма легкой неуловимой грустью по уходящим годам, по сознанию того, что жизнь — театр, а театр — жизнь, и если даже сойтись им на время, то счастья не принесет это ни жизни, ни театру, и уж тем более — ни уходящим годам. И, говоря откровенно, был тот фильм скучен и назидателен.
Кадр из фильма «Театр»
Прошло 25 лет, и венгерский киноклассик Иштван Сабо решил обратиться к Моэму, сняв фильм, который у нас перевели как "Театр", хотя в оригинале он звучит как «Being Julia» («Быть Джулией»). Фильм снимался в Англии совместно с Америкой, Канадой и Венгрией.
Можно, конечно, напомнить сюжет. 46-летняя актриса Джулия (Аннетт Бенинг), жена главного режиссера театра Майкла Госселина (Джереми Айронс) влюбляется в юного безденежного пройдоху Тома. Само собой, Том, заняв немалую сумму у Джулии, через какое-то время убегает от увядающих прелестей звезды к крепкому телу молоденькой актрисы, рассчитывающей занять место Джулии в театре. Джулия страдает, мечется, но в какой-то момент понимает: молодость — это, конечно, штука весомая, но ведь и свои позиции сдавать так просто нельзя. Надо найти белого коня, взгромоздиться на него, забыв про все остеохондрозы, и въехать на этом коне обратно в славу, в молодость, в счастье. И, загнав эмоции подальше, героиня Аннетт Бенинг красиво убирает соперницу с пути, устроив на премьере вместо ее бенефиса свой собственный, не запланированный ни режиссером, ни автором.
Кадр из фильма «Театр»
Да и какой у собственного, может, последнего бенефиса, может быть режиссер, тем более, если это твой собственный муж, положивший глаз на аппетитную красотку — юную актрису, прущую, как танк, тебе на смену? Нет, все решать самой, и только самой.
У Иштвана Сабо получился очень женский и — да простят автора этих строк — отчасти феминистский фильм. В отличие от того нашего, старого, где грустью и уходящей молодостью веет от каждого кадра. Аннетт Бенинг (и почему она так поздно стала известна российскому зрителю, только после оскароносной «Красоты по-американски» /American Beauty/ (1999)?), кажется, не боится ничего. Разумеется, с легкой руки режиссера. Вот она красотка, знаменитость, с дежурной улыбкой принимающая корзины цветов. А вот — красные от слез глаза, опухшее лицо и так безжалостно и словно бы надменно схваченные оператором глубокие морщины на шее. Те самые, что подло выдают возраст. Сначала в эти морщины ("милые морщинки, как я люблю их!") так влюблен ее юный любовник, а потом они же становятся тонкой, но непреодолимой чертой, через которую он уже не хочет переступать.
Кадр из фильма «Театр»
Все ставится с ног на голову, и даже седой шекспировский постулат "весь мир — театр, и люди в нем актеры" Иштваном Сабо (вслед, впрочем, отчасти за Сомерсетом Моэмом) преломляется через опыт видавшей виды звезды: лишь театр реален в этом мире. Что бы вы все делали без нас, актеров, вдыхающих жизнь в ваше скучное существование? Вот оно — Предназначение. Так при чем тут возраст, морщины, соперницы?
За роль в «Театре» Аннет Беннинг выдвинута на «Золотой глобус», и если она его не получит, то будем считать, что так просто неудачно сошлись звезды. Потому что Беннинг в этом фильме действительно может все, словно сдает сложнейший экзамен на актерское мастерство. При, в общем-то, заурядной внешности она может быть красавицей и чудовищем, любящей матерью и стервозной женой, нежным другом и разъяренной фурией. Даже утонченный аристократ Айронс, играющий ее мужа, порой кажется на ее фоне бледноватым фоном. Впрочем, кажется, Иштваном Сабо так и было задумано. И умный Айронс на это согласился. Как согласились и все остальные, даже Сомерсет Моэм, сам того, бедняга, по известным причинам не ведающий.
(Екатерина Барабаш) 
